Шампанское в дореволюционном Петербурге

Шампанское в старом Петербурге было больше, чем просто вино, даже дорогое и изысканное. Шампанское было почти что символом столицы Российской империи. Неслучайно на рубеже XIX-XX столетий уверя­ли, что ни в одном городе мира не пьют столько шампанского, сколь­ко в Северной Пальмире.

Сведения о появлении шампанского в России противоречивы. По свидетельству князя А.А. Васильчикова, первым шампанское в Пе­тербург привез французский посланник маркиз И. де Шетарди, слу­живший в Петербурге в 1739-1743 годах. Якобы из Франции Шетарди привез 100 тысяч бутылок вина, из которых 16 800 составляли бутылки с шампанским. М.М. Щербатов в своем сочинении, написанном в 1786-­1787 годах, однако, упоминает, что «прежде незнаемое шемпанское» появилось в Петербурге при Анне Иоанновне (Щербатов 2001: 26). Эта фраза опровергает и общепринятое мнение, что слово «шампанское» первым употребил Н.М. Карамзин в «Письмах русского путешествен­ника»: розовое шампанское подают писателю в трактире французского Кале (запись 1790 года). Между тем есть свидетельства того, что уже в петровском Петербурге шампанское было в употреблении при дворе. По крайней мере присутствовавшие на праздновании дня рождения императора в 1720 году отмечали: «Здесь в разных местах давали мно­го вина, а именно шампанское, бургундское» (Краткое описание горо­да Петербурга 1991: 146). К концу XVIII века шампанское было уже не просто известно, но и достаточно популярно в Петербурге. Известно, что в екатерининское царствование именно шампанским сопровожда­лись заздравные тосты на придворных обедах.

«прежде незнаемое шемпанское» появилось в Петербурге при Анне Иоанновне

Французское шампанское в Петербурге было необычайно дорого¹. Итальянский посланник Ж. де Местр в 1803 году пил в Петербурге французское шампанское по десяти франков за бутылку, что ему по­казалось чрезвычайно дорого, а его русским хозяевам, напротив, чрез­вычайно дешево. Правда, участие России в наполеоновских войнах по­ложило конец официальному импорту шампанского. Известно, что в 1813 году в Россию официально было ввезено только 100 бутылок игри­стых вин на 600 рублей. Именно это обстоятельство и способствовало быстрой и широкой славе игристого «Цимлянского», служившего до­ступной заменой привычному напитку.

В то же время именно благодаря войне с Францией столичные красавцы-военные познакомились со знаменитым шампанским «Вдо­ва Клико». Рассказывают, что во время оккупации Реймса в 1813 году русские офицеры взяли за правило регулярно посещать винные погре­ба торгового дома «Вдова Клико», принадлежавшего Н. Понсардин — вдове Ф. Клико, скончавшегося 23 октября 1805 года. Предприимчивая дама решила воспользоваться ситуацией и вскоре отправила в Россию на голландском судне 75 ящиков, то есть 12 тысяч бутылок шампанско­го. 6 июня 1814 года корабль отплыл в Петербург. Шампанское из пер­вых ящиков, присланных в Петербург, продавалось нарасхват по цене 12 рублей за бутылку. Это было так называемое «вино кометы», то есть вино из урожая 1811 года, когда на небосклоне можно было наблюдать комету и который славился особенно большим и ароматным урожаем винограда. «Из всех хороших вин, уже ударивших в головы северян, — докладывал управляющий г. Бон своей хозяйке, — ни одно не походит на розлив 1811 года. Это дивное вино действует убийственно. Ваше вино — нектар, оно по крепости как Венгерское вино, желтое, как зо­лото. Ни малейшего битого стекла, а пена тем не менее такова, что пол­бутылки вместе с пробкой выливается на пол» (Вогюе де).

Спустя небольшое время современники уже отмечали, что в России никто ничего не пьет, кроме «Кликовского». Т. Готье уверял, что этот сорт шампанского можно попробовать только в России: для бережли­вых французов оно было слишком дорого. Впрочем, известностью в это время пользовались и другие марки: «Моэт», «Аи» и пр. Импера­тор Александр II был большим поклонником шампанского «Луи Ро- дерер». Согласно легенде, по желанию своего высочайшего клиента, в 1876 году компания стала выпускать шампанское в особых бутылках, выполненных из граненого хрустального стекла. Этот вид шампанско­го получил название Cristal, под которым он выпускается и до сих пор. Столичная знать в последней трети XIX века отдавала предпочтение маркам «Родерер Силлери» и «Каше блан».

Именно благодаря войне с Францией столичные красавцы-военные познакомились со знаменитым шампанским «Вдо­ва Клико».

Шампанское стало самым популярным напитком в среде петербург­ской гвардии, отвоевав первое место у вошедшего в моду примерно в это же время пунша. Согласно неписанным правилам почти всех гвар­дейских полков, офицеры, посещавшие перворазрядные рестораны (а в другие им ходить не позволялось), должны были заказывать только шампанское. Вслед за тем шампанское завоевало и полусвет. Хорошо владевшие искусством консумации петербургские цыганки просто не пили других напитков! Неплохую рекламу шампанскому сделали и по­эты: «Вдовы Клико или Моэта/Благословенное вино/В бутылке мерз­лой для поэта/На стол тотчас принесено» (А.С. Пушкин). Или: «Дар благодарный, дар волшебный/Благословенного Аи/Кипит, бьет искра­ми и пеной!/Так жизнь кипит в младые дни!» (П.А. Вяземский).

Шампанское в изобилии пилось при дворе. К примеру, в 1849 году только шампанского из погребов Зимнего дворца (не считая погре­бов загородных резиденций) было выпито 2064 бутылки. К середине XIX века при дворе уже прочно установилась традиция отмечать бока­лом шампанского наступление Нового года (никак более его не празд­новали). На Рождество, Новый год и Пасху шампанское в обязательном порядке подавалось даже к столу караульных офицеров в Зимнем двор­це. Шампанское было обязательным напитком на придворных балах.

Шампанское действительно стало самым популярным напитком в столице. Академик А.Н. Крылов вспоминал, что даже на ежегодной трапезе в Александро-Невской лавре в день святого князя Александра Невского подавали не что-нибудь, а самый настоящий «Родерер». Бо­калы с шампанским непременно сопровождали и свадебные церемо­нии, да и любые торжества.

Бутылка шампанского или по крайней мере кремана сделалась обяза­тельной принадлежностью поздних петербургских завтраков, которые до широкого распространения ресторанов в середине XIX столетия по­давали во фруктовых и устричных лавках. На ежемесячных обедах ре­дакции журнала «Отечественные записки» шампанское лилось рекой. На обедах в полковых офицерских собраниях шампанское подавали сразу же после супа и далее при любой перемене блюд. В знаменитых столичных ресторанах Дюссо или Бореля во время кутежей золотой молодежи французским шампанским поили не только гостей, но и лошадей. В начале XX века шампанское обязательно входило в ассор­тимент буфетов при театрах, синематографах, скейтинг-рингах и т.п. Наконец, шампанское вошло и в столичную кулинарию, украсив собой рецептуру многих блюд, подававшихся к праздничным столам петер­буржцев: не только десерты маркиз и сабайон непременно готовили с добавлением этого вина, в шампанском делали стерлядь и форель, соус из шампанского подавали к запеченным перепелиным яйцам.

Бутылка шампанского или по крайней мере кремана сделалась обяза­тельной принадлежностью поздних петербургских завтраков

С началом русского виноделия связаны и попытки создания отече­ственных аналогов французского шампанского. «Русское шампан­ское» фирмы Ю.Ф. Тотина, существовавшей с 1845 года, в 1885-м по­лучило золотую медаль на Всемирной выставке в Амстердаме. Тотин вовсю использовал славу знаменитых французских производителей, названия его игристых вин напрямую отсылали к популярным маркам «Луи Родерер»: «Силлери Империал» напоминало о «Родерер Силле- ри», «Шампанское белая головка» — о «Каше блан». К 1890-м годам в России было уже множество марок собственных «шампанских» вин: «Царское шампанское», отмеченное золотой медалью на винодельче­ской выставке в Париже; «Монтебелло»; шампанское «Эксцельсиор» «Высочайше утвержденного товарищества в Одессе», представителем которого в Петербурге был Л.Р. Ферстер (Вся Россия 1895), которое уже тогда выпускалось в нескольких вариантах — сухое, полусухое и сладкое²; «новосветское» шампанское князя Голицына, которое в 1900 году получило Гран-при на Всемирной выставке в Париже. Из­вестностью пользовались и другие голицынские сорта: Paradisio и «Ко­ронационное», которое подавалось в 1896 году на коронационном обе­де Николая II.

Сравнивая отечественные игристые вина с французским шампан­ским (часто поддельным), Д.В. Коншин писал: «Наши русские шам­панские на наш вкус очень недурны и шампанское „Голицын”, по- нашему, не хуже дешевых привозных шампанских. В последнее время стали очень хвалить „Excelsier”» (Коншин 1891: 22). Благодаря усили­ям Голицына шампанское «Абрау-Дюрсо» было вполне конкуренто­способно и на европейском рынке. Его широкому экспорту мешали исключительно дипломатические соображения. «Министерство уде­лов всегда воздерживалось делать надлежащую пропаганду удельно­му шампанскому Абрау-Дюрсо, так как опасались, что это могло бы вызвать неудовольствие во Франции, которая была союзницей Рос­сии», — отмечал в своих воспоминаниях Великий князь Александр Михайлович (Александр Михайлович 1991: 131). Когда в Петербурге в 1897 году проходил VII Международный геологический конгресс, на завтраке, устроенном в Петергофском дворце для его гостей, подава­лось исключительно русское шампанское, хотя иностранное шампан­ское по-прежнему выписывалось из-за границы даже «не ящиками, а целыми магазинами».

В столичных ресторанах подавали и отечественное, и французское шампанское, масштабы же его потребления росли год от года. Только в 1910 году из Франции в Петербург был выписан 1 миллион 300 тысяч бутылок шампанского; помимо этого, шампанское поступало в столицу в бочках и разливалось по бутылкам на месте. Так, в бочках привозилось в Россию шампанское «Дуайен», которое затем разливалось по бутыл­кам в подвалах здания петербургской Биржи, где находился централь­ный склад этой фирмы. Таким образом достигались предельно низкие цены на эту марку. По мнению одного из петербургских репортеров, потребление шампанского в Петербурге в это время составляло до четы­рех с половиной миллионов бутылок в год. «Вестник виноделия» приво­дил следующие цифры по выпитому в 1911 году в столичных ресторанах игристому напитку: в увеселительном саду «Аквариум» — 3 тысячи бутылок, в «Медведе» — 780, на «Вилле Родэ» — 627, в «Кюба» — 654, в ресторане «Палас-театра» — 560, в «Казино» — 524, у «Контана» — около 500, в «Крестовском» — 350, у «Палкина» — 300, у «Донона» на Английской набережной — 200, то есть всего 7435 бутылок на общую сумму 75 тысяч рублей (Вестник виноделия 1911: 755). А между тем это далеко не полный перечень петербургских ресторанов.

Автор: Юлия Демиденко — искусствовед, заместитель директора по научной работе Государственного музея истории Санкт-Петербурга, автор ряда статей по вопросам костюма и моды, в 2004-2005 годах — автор и ведущая программы «Мода на все» на 5-м канале СПбТВ, куратор выставки «Память тела» (в соавторстве с Е. Деготь. 1999­2003: Санкт-Петербург — Нижний Новгород — Москва — Красноярск — Вена — Хельсинки) и «Мода и социализм» (Москва, 2007).

1) Если верить Н.М. Карамзину, то не только в России, но и в Англии цены на шампанское были необычайно высоки.

2) Мнение, что настоящее французское шампанское с самого начала было только «брют» и что более сладкие вариации игристых вин придумали русские, ошибочно. Практически все игристые и шам­панские вина в XIX в. выпускались в том числе полусухими, полу­сладкими и сладкими. «Сладкое» шампанское упоминается не раз в романах Г. де Мопассана. Однако в России и в самом деле «полу­сладкие» вина пользовались большим спросом.